Rosyjskie teksty сторона 3

11:11, 11:11
Салют, это альбом «Эскапист»
Ёбаный рот нахуй, bang up!
Аф, аф, аф, аф
Аф-аф (Е-а), аф-аф
 
Киса потеряла интерес со мной
Я хочу оставить этот день вчера
У меня с четырнадцати лет запой
Самый лучший день — это никогда
 
Разбивай сердце моё на куски
У меня в пакете вылит супер-клей
Все твои друзья — это мои враги (Аф, аф, аф, аф)
Уёбывай и закрывай за собой дверь (Аф, аф, аф, а-а-аф)
Разбивай сердце моё на куски
У меня в пакете вылит супер-клей
Все твои друзья — это мои враги (Аф, аф)
Уёбывай и закрывай за собой дверь
 
Аф, аф, аф, а-а-аф
Аф, аф, аф, а-а-аф
 
Я знаю, что ты дрочишь на меня втихаря
А я хочу оставить этот мир навсегда
Пролетают сутки, пролетают года
А самый лучший день — это никогда
 
Выкури меня будто в первый раз
В душе давно всё чёрное, не видно глаз
Линии на венах — это мастер-класс (Аф, аф, аф, аф)
Торкает, как будто подмешали спайс (Аф, аф, аф, а-а-аф)
Выкури меня будто в первый раз (Аф, аф, аф, аф)
В душе давно всё чёрное, не видно глаз
Линии на венах — это мастер-класс (Аф, аф)
Торкает, как будто подмешали спайс
 

11:11, 11:11
Последний медленный танец
Последний выпитый глоток
Я снова с тобой раздеваюсь
Но вряд ли к этому готов
Так красиво, мы посылаем с тобой всё
Спасибо, но я не помню ничего
 
Эй, я в ноль
Эй, эй, заебись!
Эй, эй, я боль!
Эй, эй, отъебитесь!
Эй, эй, я в ноль
Эй, эй, иди нахуй!
Эй, эй, я в ноль
Эй, эй, всех вас трахну!
Эй, я в ноль
Эй, эй, заебись!
Эй, эй, я боль!
Эй, эй, отъебитесь!
Эй, эй, я в ноль
Эй, эй, иди нахуй!
Эй, эй, я в ноль
Эй, эй, всех вас трахну!
 
Не важно ничего, что я тебе вчера сказал
Мы перебрали, я не в адеквате падал в обморок
Никак не реагируют на свет мои глаза
Не надо мне скандалов, тебе дай лишь только повод
Да, я умирал под сотню раз, но каждый раз спасался
В твоих волосах, в объятьях твоих нежных рук
И если ты откинешься, я тоже сдохну завтра
Запомни навсегда: все люди нам с тобою — врут!
 
Последний медленный танец
Последний выпитый глоток
Я снова с тобой раздеваюсь
Но вряд ли к этому готов
Так красиво, мы посылаем с тобой всё
Спасибо, но я не помню ничего
 
Эй, я в ноль
Эй, эй, заебись!
Эй, эй, я боль!
Эй, эй, отъебитесь!
Эй, эй, я в ноль
Эй, эй, иди нахуй!
Эй, эй, я в ноль
Эй, эй, всех вас трахну!
Эй, я в ноль
Эй, эй, заебись!
Эй, эй, я боль!
Эй, эй, отъебитесь!
Эй, эй, я в ноль
Эй, эй, иди нахуй!
Эй, эй, я в ноль
Эй, эй, всех вас трахну!
 

Была зима. Наяривал январь,
Слепил глаза снежинками-слезами.
Сдавало утро первый свой экзамен,
Прижав к груди зачитанный букварь.
Зима училась холодить дома,
В лед одевать деревья, лужи, души,
Могла порошей улицы утюжить,
Троллейбусы могла сводить с ума.
И лишь одно ей было невдомек:
По-прежнему, как будто днем весенним,
Переплетая руки, бродят тени.
Зиме не объяснить такой урок.
 

Ты долженъ быть гордымъ, какъ знамя:
Ты долженъ быть острымъ, какъ мечъ

Солнце ласково щурится –
Хорошо ему, проныре!
Я брожу по этим улицам,
Как по собственной квартире.
Здесь знакомо всё до точности,
До последнего аршина –
И крикливые молочницы,
И манящие витрины.
Здесь тебе кивает запросто
Каждый третий на припёке,
Здесь здороваются за руку
Без проблем и подоплёки.
Здесь продуманы и пройдены
Все провалы и успехи.
Называют это – Родиной.
Как от этого уехать?
 

Ты незнакомая сестра,
Но полюбил тебя давно.
На запад с польского костра
Родное пламя взметено.
 
Костер славянский светит в мир,
Не разгоревшись, уж слепит,
И буйных сил неслышных пир
Сквозь тишь славянскую кипит.
 
И где прорвется — там поляк,
Где вглубь уходит — русский там.
Но той же молнией во мрак
Взлетают оба — свет векам.
 
О, Польша! Ты — стрела Славян.
Я вижу напряженный лук,
И нескудеющий колчан,
И гнев простертых Божьих рук.
 
О, Польша! Я родной тебе.
Огонь в стремительных местах,
И верность огненной судьбе —
Все победить иль пасть во прах.
 
(1910)
 

Всегда так с одним и до конечной (И до конечной)
Fake love, fuck — разбитое сердечко (Сердечко)
Хоть и время лечит (Лечит), всё же человечку (Ага)
Нужен человечек…
 
Всем девчонкам нужен тот, с кем их огонёк не гаснет
Как за каменной стеной, с красной ниткой на запястье
Полный бабочек живот, и сердечко рвёт на части
Ты писала до него семь ошибок в слове «Счастье»
 
Всем девчонкам нужен тот, с кем их огонёк не гаснет
Как за каменной стеной, с красной ниткой на запястье
Полный бабочек живот, и сердечко рвёт на части
Ты писала до него семь ошибок в слове «Счастье»
 
Всем девчонкам нужен тот…
 

Мечтаешь изменить безумный мир
Чувствуешь себя волшебным королем
Принимаешь с космоса эфир
Радугой цветной, серебряным дождем
Ангелы играют на трубе
Торжественно звучат мажорные лады
Ты веришь в независимый Тибет
Латинский коммунизм и райские сады
 
Молодость и радость
Ты главный партизан
Анархия и ярость
Двенадцать oбезьян
 
Ты веришь, что звезда в твоей руке
Способна разбудить горячие сердца
Город Чевенгур на золотом песке
Хрустальная мечта идейного борца
Маленький Гаврош, наивный принц
Для тебя борьба как карнавал
Ты искал свободу без границ
Ты на баррикадах пел и танцевал
 
Молодость и радость
Ты главный партизан
Анархия и ярость
Двенадцать oбезьян
 
Ху
 
Молодость и радость
Ты главный партизан
Анархия и ярость
Двенадцать обезьян
Молодость и радость
Ты главный партизан
Анархия и ярость
Двенадцать обезьян
 
Двенадцать обезьян
 

Когда ты вблизи, я как будто бы под экстази...
Когда ты вблизи, я как будто бы под экстази...
Когда ты вблизи, когда ты вблизи, когда ты вблизи...
Когда ты вблизи, я как будто бы под экстази...
 
Умоляю красотуля, только не комплексуй.
Хотя тебе стеснение к лицу.
Твоё мини забралось на опасную высоту.
Если бы твой папа увидел наш танец, его бы точно стеганул инсульт.
Танцуй малая, танцуй малая, танцуй малая - умоляю.
Ты не сладкий дым, нет, ты не ЛСД.
Ты как экстази.
 
Когда ты вблизи, я как будто бы под экстази...
Когда ты вблизи, я как будто бы под экстази...
Когда ты вблизи, когда ты вблизи, когда ты вблизи...
Когда ты вблизи, я как будто бы под экстази...
 
Это наше кредо, какая ты в прикиде отвиги сиги
Последняя ночь, я хочу увидеть сигу.
Сериал пусть будет этот, с тобою не грешно грешить.
Ты целофан, ты IMG.
Я твой фан, ты мой кайф.
Ты самой проще стала.
Ты не сладкий дым, нет, ты не ЛСД.
Ты как экстази.
 
Когда ты вблизи, я как будто бы под экстази...
Когда ты вблизи, я как будто бы под экстази...
Когда ты вблизи, когда ты вблизи, когда ты вблизи...
Когда ты вблизи, я как будто бы под экстази...
 

У реки голубая кровь
У холодной и чистой
А у моей жёлтая
Русло кривое, как разбитая когда-то бровь
И вода в ней мутная, но тёплая
 
Песок движется, глубина меняется
Кто без памяти прыгал — ломали шеи
Я же больше люблю берег
Хотя здесь людей жалят змеи
 
Сколько криков, эмоций и слов
Тех, кто радость на ненависть выменял
Ваши кости шлифует река
С переменным восточным именем
 

Тем, кому не спится
Слезы портят лица
И гордость им поможет стать святой
Чтобы любить одну, одну за другой
Все свои обиды,
Планы суицида
Только б удержаться не звонить,
Чтоб в односложных холод кинуть
 
Тогда
Мы будем опять улыбаться
Скользить по тёплым улицам
И не к кому будет придраться
Вокруг все люди целуются
Я буду со всеми делиться
Ведь будет мне трудно справиться
Давайте напишем счастливый
Конец чтобы всем понравился
 
Тем, кто долго злится
Будет чаще сниться
Твёрдость не поможет стать скалой
Когда посыпятся балконы с водой
Быстрые объятия
Месть или проклятья
Поиск совпадений как больной
В различных формах маскирует
 
Тогда
Мы будем опять улыбаться
Скользить по тёплым улицам
И не к кому будет придраться
Вокруг все люди целуются
Я буду со всеми делиться
Ведь будет мне трудно справиться
Но как написать счастливый
Конец чтобы всем понравился
 

И кричишь сама не зная
Моя родная (а-а)
Поезд Цюрих на Женеву
Куда ты, Ева?
И кричишь сама не зная
Моя родная (а-а)
Поезд Цюрих на Женеву
Куда ты, Ева?
 
Куда ты, Ева? (А-а)
Куда ты, Ева?
 
Здравствуйте, люди
 

Солнце хорошего дня
В море тонула с разбега
Брызгами алого снега
С ним попрощалась земля
 
Строчки прошиты до дна
Так и не ставшие песней
Пули поют интересней
Мне остаётся одна
 
Мама goodbye
Мама goodbye
Мама goodbye
Мама goodbye
 
Много историй издать
Прежние буквы сотрутся
Повести, тем достаются
Кто не умеет читать
 
Каждый получит ответ
Ставя вопрос неумело
Крик обрывается смело
Кто-то, кого ещё нет
 
Мама goodbye
Мама goodbye
Мама goodbye
Мама goodbye
 
Мама goodbye
Мама goodbye
Мама goodbye
Мама goodbye
 
Мама, солнце хорошего дня
Мама веки прикрыла устало
Мама, где-то кого-то нестало
Мама goodbye
 
Мама, солнце хорошего дня
Мама веки прикрыла устало
Мама, где-то кого-то не стало
Мама, это не стало меня
 
Солнце хорошего дня
Веки прикрыла устало
Где-то кого-то не стало
 
Солнце хорошего дня
Веки прикрыла устало
Где-то кого-то не стало
 

[Куплет 1]
Тише, видишь, спит моя любовь
Тише, слышишь, бьёт по венам кровь
Я выбираю огонь и стрелы
Ты засыпаешь под шум дождей
 
[Припев]
Если бы можно бы было забыть на века города
Если бы можно бы было сжечь всё в сердце дотла
Я б никогда не любила людей с картечью в руках
И сердце своё б не схранила в дальних забытых церквах
 
[Куплет 2]
Любишь ярче, горишь быстрей
Читаешь сказки, мечтаешь вольней
Ты же не видишь моих измученных рук
Я оставляю на память тебе лишь звук
 
[Припев]
Если бы можно бы было забыть на века города
Если бы можно бы было сжечь всё в сердце дотла
Я б никогда не любила людей с картечью в руках
И сердце своё б не схранила в дальних забытых церквах
 
[Аутро]
Тише, видишь, спит моя любовь...
 

[Куплет 1]
Тихо на пальцах считаешь огни
Те, что, сгорая, рождали цветы
 
[Куплет 2]
Если бы знали огни, что цветы
Не выбирают, где им расти
Они бы отдали свой пепел лугам
И тихо шептали бы песни цветам
 
[Куплет 3]
Солнца не будет в этих местах
Так верили люди, забыв о мечтах
 
[Куплет 4]
Ночь забирала цветы у огней
Не оставляя любимых полей
Ах, если бы знали огни, что цветы
Не выбирали, где им расти
 

[Куплет 1]
День был такой прозрачный
Он не хотел умирать
Одетый в пальто, невзрачный
Сунул в карман жизни тетрадь
 
[Куплет 2]
А после проснется и в небо
Закинет пески берегов
Чтоб можно мне тоже бы было
Ходить мимо тех городов
 
[Куплет 3]
Как только вернешься, звони
Ключи от замков все в двери
Ты совсем чуть-чуть потерпи
Вернешься, а чай у плиты
 
[Куплет 4]
День был такой прозрачный
Он ушел навсегда
Одетый в пальто, невзрачный
Сунул в карман жизни тетрадь
 

[Куплет 1]
Верь мне, небольно будет
Стрелы пробьют наши руки
Сплетут голоса
Украдут навсегда
 
[Куплет 2]
Сотрут всё, что мы помним
Сомкнут наши ладони
Замрут на часах
Минуты и страх
 

[Куплет 1]
Я хватаюсь руками за острые грани ножей
Кто-то может быть ранен, пока я выбираю мишень
Улицы нас не забудут, будут искать в лицах прохожих
Тех, кто рядом и нет, таких непохожих до пепла и дрожи
 
[Припев]
Заплетаю ветер на коротких волосах
Таю первым снегом на твоих губах
Я так боялась навеки проститься
Ну почему май мне больше не снится?
Заплетаю ветер на коротких волосах
Таю первым снегом на твоих губах
Я так боялась навеки проститься
Ну почему май мне больше не снится?
 
[Куплет 2]
Снов отрывки местами хочу забыть поскорей
От рук моих легче не станет, не станет даже теплей
Я выпускаю на волю всех своих птиц, пусть летят
Где солнце над головою рядом с тобою над нашим полем
 
[Припев]
Заплетаю ветер на коротких волосах
Таю первым снегом на твоих губах
Я так боялась навеки проститься
Ну почему май мне больше не снится?
Заплетаю ветер на коротких волосах
Таю первым снегом на твоих губах
Я так боялась навеки проститься
Ну почему май мне больше не снится?
 

[Куплет 1]
Пойдем домой
Зима согреет
Наши души теплом
Украв мои песни
 
[Рефрен]
Твои-мои, твои-мои
 
[Куплет 2]
И под дождем
Смотреть на звезды
Говорить, а не петь
Считая слезы
 
[Рефрен]
Твои-мои, твои-мои
 
[Аутро]
Пойдем домой
Зима согреет
Наши души теплом
Украв мои песни
 

[Куплет 1]
Веки укутав в немую мгу
Боюсь в глаза смотреть
Чтоб больше не видеть его тоску
Сердце упрячу в сеть
 
[Припев]
Не говорите мне о любви
Любимый не будет мне больше петь
Да опустите по мне цветы
Чтоб лучше костёр он смог разжечь
 
[Куплет 2]
И коли замеркнет моя свеча
Губам дай прочесть ответ
Куда улетела моя мечта?
Нет, любимая, нет
 

[Куплет 1]
Там
Выше гор
Дети озер
Нас обручали
В кружева облачали
 
[Куплет 2]
Украдут наши сны
Расцветут слезы весны
И луна встретит солнце
В облаках засмеется
 

[Куплет 1]
Сколько б заветных дорог
Ты не прошел
Возвращайся в мой дом
Как в свой дом
Будут нелегкими скалы
Будут литься ручьем
Слезы об мамины раны
Горестным сном
 
[Куплет 2]
Мимо далеких причалов
Мимо горных лесов
Промчится мой странник
И на веки веков
Нежной россыпью станет
Имя его
Камнем в озеро канет
Сердце его
 
[Аутро]
Утро ведь настанет
Проводив твой бой
Пусть тебе, мой странник
Снится мой покой
 

(По мотивам Питера Брейгеля)
 
Всюду я вижу тебя: на фламандском поле,
Возле римских колодцев, манящих в полуденный час, —
Сердце холодом сжато, и ощутишь поневоле:
Всюду — трагический призрак, тревожащий нас.
 
Ты понимаешь, ты видишь — от терний не сыщешь защиты,
С ужасов полной тропы никуда не свернуть.
Невыразимо покинутый, всеми забытый,
Ты одиноко под северным небом держишь свой путь.
 
Кобольд идет за тобой. Плечи плащом закутай.
Путь твой все шире и шире. Распахивается окоем.
Все исчезает, становится мраком и смутой.
Дымом, туманом тают озера во взоре твоем.
 
-------------------------
Перевод Е. Витковского.
 

(Из Штефана Гермлина)
 
Боль больших городов, исказившая облик земли,
Повели мне вещать и убийц проклинать повели,
Чтоб тройного проклятья отвергнуть они не могли!
 
Ибо с наших деревьев листву оборвали они,
Мы ограблены ими, лишились прохлады в тени:
Как сердца наши стонут в безжалостно знойные дни!
 
Кровью брызжут фонтаны, на площади — кровь до колен
Оскверненные рощи попали в бессмысленный плен.
И рыдают во мгле голоса ослепленных сирен.
 
Злые недруги жаждут из ласковых наших детей
Сделать юных убийц, всех на свете наглей и лютей.
В Лету челн их летит, тяготит его бремя смертей.
 
Наших женщин они понуждают младенцев плодить,
Чтобы пушечным мясом безглазую бойню кормить,
Спелый колос спешат ненасытным огнем погубить.
 
Многоликая смерть усмехалась в глазах палачей,
Нас загнали они в лихорадку тюремных ночей,
Потому что свободе клялись мы всего горячей.
 
А машина войны все грозней, все свирепей ревет:
Сыновей наших мозг на проклятую смазку идет,
А из их черепов недруг брагу кровавую пьет.
 
Над Заливом безветрий есть город без песен и слов,
В безысходном молчанье его обступивших валов,
Нынче всюду зовут его Городом Мертвых Голов.
 
А над Тибром, где прежде был взыскан я лучшей судьбой,
Скоро грянет Отмщенье пронзительно-гневной трубой, —
Ах, Подделка под Цезаря, что тогда будет с тобой?!
 
Я Испанию слышу. Столица со мной говорит.
То в лохмотьях развалин встает непокорный Мадрид.
То над сердцем рабыни заря упованья парит.
 
А над Сеной я вижу, как гроз нарастает каскад,
Вижу ярость ночей и грядущего гнева раскат,
Словно Делакруа — вижу деву в огне баррикад.
 
Вижу город туманный — он бомбами нынче изрыт.
Цвет тумана багряный — британский парламент горит.
Тает строгий и странный, над Темзой взлелеянный быт.
 
Ясно вижу Варшаву: в плену, в униженье, в гробу…
Вижу сабельных молний, отмщающих молний мольбу.
Барабанная дробь — это город вступает в борьбу.
 
И далекий мой город, всей этой печали очаг, —
Отражаются сосны в озер пересохших очах,
Все зачахло кругом. Лишь кровавый ручей не зачах.
 
И еще я скажу (только имени не назову)
О столице столиц. Не видал я ее наяву,
Но твердил ее имя во сне, как благую молву.
 
Снилось мне, что стою я на площади, где мавзолей,
Где, недвижен, он внемлет раскатам с кровавых полей.
Из-под сомкнутых век светит взор твой, бессмертья светлей.
 
Разыграйся, Гроза! Размахнись и взорви небосклон,
Пусть взметнется асфальт под ногами идущих колонн!
Прорван фронт наконец! И тираны ползут под уклон.
 
Как прекрасен твой подвиг! А люди прекрасней стократ!
Изменяется мир — близок день торжества и наград!
Пусть мои заклинанья кровавых убийц поразят!
 
И готов я на все: раствориться готов, умереть
В грозной поступи дней. Да останется впредь
Только голос мой, вопль — только гнева фанфарная медь!
 
(1942)
 
-----------------
Перевод А. Големба
 

— Ах, в кругу заурядных людей
прорезается гений порою!
Может, я Вашу тайну открою,
старый Эрнст Теодор Амедей?
 
Соль ложится на Ваши виски,
Ваше имя ещё не забыто,
ибо Вы — истый гений тоски,
иль фантаст театрального быта.
 
Вы гехаймрат, а также фантом,
искушаемый дьявольской спесью,
но в беседах с учёным котом
обретаете Вы равновесье:
 
Он мурлычет — и этак и так,
он Вам может напомнить о многом…
Что нашли Вы, поэт и чудак,
в этом скептике четвероногом?
Что нашли вы, артист и чудак,
в пошляке этом четвероногом?!
 
Тучи, тучи над кровлями. В них
замерцал коготок новолунья…
Шарлатан и колдун, иль колдунья,
иль какой-то небесный жених!
 
Жизнь особой гола наготой, —
время фальшью цветёт фарисейской…
В чём генезис фантастики той?
Ну, конечно, — не в прозе житейской!
 
В отдаленьи, в цветах перспектив,
отмечается флёр романтичный, —
впрочем, разумом век охватив,
всё Вы видели прозой обычной.
 
Но, как некая горняя весть,
после взмаха магической трости
появлялись незваные гости

Тонкий, узкий, длинный ход
В глубь земли мечту ведёт.
Только спустишься туда,
Встретишь замки изо льда.
 
Чуть сойдёшь отсюда вниз,
Разноцветности зажглись,
Смотрит чей-то светлый глаз,
Лунный камень и алмаз.
 
Там опал снежит, а тут
Расцветает изумруд.
И услышишь в замках тех
Флейты, лютни, нежный смех.
 
И увидишь чьих-то ног
Там хрустальный башмачок.
Льды, колонны, свет, снега,
Нежность, снежность, жемчуга.
 
Тонкий, узкий, длинный ход
В этот светлый мир ведёт.
Но, чтоб знать туда пути,
Нужно бережно идти.
 
(1905 г.)
 

(Из Штефана Гермлина)
 
Придет и минет летний зной.
Но что нам дней круговорот?
Ведь нас и летом и зимой
Беда великая гнетет.
Мы ль заслужили? Каждый раз
Мы сами виноваты в ней, —
Но время одолело нас,
И угасает свет очей,
И мрак все гуще и темней
В горах, деревьях и воде —
Сквозь вечность, в этот скорбный час
К Тебе взываю я в беде.
 
С небес течет ночная тень.
Сирены плачут в городах.
Мы голодаем каждый день,
А мертвецов питает прах.
Из тех, кто умер, — каждый сыт,
Они огнем не сожжены,
Их адский холод не томит, —
Они здоровы. Мы больны.
Кошмары полнят наши сны.
А смерть рассеяна везде

В этом Харькове, старом как мир,
в этом городе, в этом губернском,
в этом ветре степном, в этом резком,
были мы молодыми людьми.
 
Были мы молодыми людьми,
были мы гимназистами в блузах,
этот мир был так скромен и узок.
Ах, в своих самых юных конфузах,
в наших первых ребячливых музах
были мальчиками, черт возьми!
были мы молодыми людьми!
 
Были барышнями, черт возьми!
Гимназистками в фартушках были!
Три реки в керосине и в иле
никуда не текли, черт возьми!
Никуда не текли, черт возьми!
 
Лопань, Харьков и Нетечь, они
триедины в одном недвижимом.
Было время подернуто дымом,
было время подкрашено гримом, —
вспоминая о самом любимом,
о блаженстве неповторимом,
о богатстве, ни с чем не сравнимом,
были мы молодыми людьми!
 
Было время – путем, непутем,
были дни в обывательском тесте,
и еще не пылали поместья,
вихрь не плакал голодным дитем, –
но из этого плача и ила,
из всего, что в судьбе нашей было,
из всего, что душа не забыла,
кровь всплеснулась, и сердце изныло,
и послышалось имя: Артем!
 

(По мотивам Питера Брейгеля)
 
Разве когда-нибудь были столь горестны там, в отдаленье.
Жесты горных отрогов и так нас тревожить могли?
Зноем пылает даль. Даже самые малые тени
Изгнаны прочь из сердца этой земли,
Этой страны, что в величье отчаялась. Как безнадежно устали
Ветви твои, опаленный страданием бор!
О, Ниобея! Оттуда, из нарисованной дали,
Странным, базальтовым светом лучится простор, —
Над горизонтом — ты видишь? — пылает светило.
И одинокая поступь гремит по земле.
Словно людское тебя навсегда отпустило.
Но не навеки же ты запечатан в стекле
Этого ветра, — и тишью великой тебя охватило
Там, в угасающем свете, на корабле…
 
------
Перевод Е. Витковского.
 

Когда-то были детские обиды,
седой стакан с холодным молоком,
и неумытые кариатиды
поддерживали выпуклый балкон.
 
Когда-то были райские отрады.
Они мертвы. Их к жизни не воззвать.
Гремели первомайские парады,
и тягачи корежили асфальт.
 
И фонари бренчали, как монисто.
И метеоры падали в траву.
И пыльный город назывался Мисто,
а я его никак не назову.
 
И пыльный город в говоре нерусском,
полынный дух украинской земли,
а там, далеко, за Бурсацким спуском
стыдливые акации цвели.
 
Прошла гроза – и на листочках мокрых
мерцает отсвет Божьего лица.
А я ребенок, по-славянски – отрок,
а в здешнем просторечии — пацан.
 
Полынный дух, тревожный и прогорклый.
Невнятные ребячьи времена.
Ступеньки Университетской горки
и бронзовый сюртук Карамзина.
 
И жирный рокот авиамотора.
И вскинь глаза — и только пустота:
мышиный цвет ампирного собора
да маковка, лишенная креста.
 
И облака. И ничего не надо.
И мне уже никто не возвратит
ни этой неосознанной отрады,
ни этих гипсовых кариатид.
 

В огромной приемной
Пятнадцать столов,
За каждым сидит по пятнадцать послов,
Пятнадцать часов,
Не считая минут,
Послы молодого царевича ждут.
Ну, а царевич к ним идти
Никак не соглашается
Из-за того,
Что у него
Задачка не решается.
Трещит у парня голова,
Ну, а задачка такова:
 
«В огромной приемной
Пятнадцать столов,
За каждым сидит по пятнадцать послов.
Пятнадцать часов,
Не считая минут.
Послы молодого царевича ждут.
И нужно узнать,
Сколько времени зря
Потрачено у молодого царя».
 
Царевич старается, соображает,
Царевич столы на послов умножает:
 
— Пятнадцать столов
На пятнадцать послов…
Получится двести
Столово-послов.
«Столово-посол» —
Это новое что-то.
Наверно, размерами он
С бегемота.
Сам за собою и ест он, и пьет,
Из-за себя никогда не встает.
А если он вздумает лечь на кровать,
Куда ему лишние ноги девать?
 
Полцарства бы он
За решенье отдал.
В приемной меж тем
Разразился скандал.
 
Послы повскакали,
Послы закричали:
— Мы где: у царя
Или мы на вокзале?
Пятнадцать часов
Мы сидим и сидим!
Пятнадцать часов
Ничего не едим.
Пятнадцать часов
Никуда не идем —
И все потому, что царевича ждем!
Эй, ты, бородатый,
Не стой у дверей,
А принца сюда позови поскорей.
 
На что бородатый слуга отвечает:
— Поверьте, меня, самого огорчает.
Но я по секрету вам
Тайну открою.
Царевич не спит
И не занят игрою.
 
Он лишь потому сюда не поспешает,
Что трудную очень
Задачку решает.
 
— Какую задачку?
Скажите условье.
— Пожалуйста, слушайте
Все на здоровье:
«В огромной приемной
Пятнадцать столов.
За каждым сидит
По пятнадцать послов.
Пятнадцать часов,
Не считая минут,
Послы молодого царевича ждут.
И нужно узнать:
Сколько времени зря
Потрачено у
Молодого царя».
 
Послы повскакали.
Послы зашумели:
— Да что же тут трудного,
В самом-то деле?
Давайте не медля
Ребенку поможем,
Давайте столы на послов перемножим.
Пятнадцать минут —
И решенье готово.
 
Но главный посол
Вдруг потребовал слова:
— Нет, не затем мы сюда приезжали,
Чтоб нас на столы и шкафы умножали,
Сегодня столы,
А завтра диваны.
А мы представляем
Великие страны!
И я поступить
Предлагаю иначе —
Пятнадцать минут
На решенье задачи.
А если царевич ее не решит
И если сюда к нам он не поспешит,
Мы все, как один,
Покидаем страну
И все, как один,
Объявляем войну.
 
Царевич задачу осилить
Не мог —
И пала держава
Под грохот сапог.
 
Пятнадцать веков
С той поры пробежало,
И нерешеной задачка лежала.
На помощь царевичу ТЫ
Поспеши
И трудную эту задачу реши:
«В огромной приемной
Пятадцать столов,
За каждым сидит
По пятнадцать послов…»
 

Представляете — июнь!
Благодать, куда ни плюнь.
 
Светло-розовый лужок,
Желтенькая речка…
Вылезли на бережок
Два желтых человечка.
 
Синий дождичек пошел,
Синим все покрасил,
Выпал сладкий порошок,
Лужицы заквасил.
 
Я стою в дурманчике,
Очень, очень рад.
Предо мной в туманчике
Летний детский сад.
 
Дети все нарядные
И в комбинезонах.
В них работать можно
В запрещенных зонах.
 
Няни детям раздадут
Всем противогазы.
И они гулять пойдут,
Не боясь заразы.
 
Вот собачка бегает
И трясет рогами,
Пробежала курочка
С четырьмя ногами.
 
Капли свежей ртути, тишь…
Благодать в июне,
Целый день себе стоишь
И пускаешь слюни.